Психоонкология: камо грядеши?

Терапия онкологических заболеваний в своем последовательном развитии прошла через стадии применения специальных методов лечения – хирургического, химиотерапевтического и лучевого. В сравнении с ними психоонкология является наиболее новым подходом к лечению злокачественных новообразований и, пожалуй, самым перспективным и динамичным. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что этот метод в нашей стране признают немногие. Впрочем, обо всем по порядку.
Что же такое психоонкология? Определений этому множество:

• психологическое исследование условий возникновения рака;
• неотъемлемая отрасль онкологии и психиатрии;
• наука, занимающаяся изучением действия психологических факторов на развитие и прогрессию злокачественных новообразований;
• наука, призванная обеспечить наилучшую адаптацию онкологического больного, рассматривает факторы приспособления, обусловленные болезнью, личностью пациента, обществом, и факторы, предрасполагающие к плохой адаптации.

Наиболее полное определение принадлежит J. Нolland (1992): «Психоонкология занимается изучением двух психологических факторов, вызываемых таким недугом, как рак, – эмоциональной реакции пациентов на всех стадиях заболевания, отношением членов их семей и лиц, осуществляющих уход за больными (психосоциальный фактор), а также психологического, поведенческого и социального факторов, которые могут влиять на заболеваемость и смертность вследствие онкологических заболеваний (психобиологический фактор)».
Действие психологических факторов на возникновение и прогрессию злокачественных новообразований наблюдали еще Гиппократ и Гален. Последний еще во втором столетии нашей эры отмечал, что жизнерадостные женщины реже болеют раком и что рак чаще встречается у меланхоликов, чем у сангвиников. В 1701 г. английский врач Гендрон в трактате, посвященном природе и причинам рака, указывал на его взаимосвязь с «жизненными трагедиями, вызывающими сильные неприятности и горе». Еще один его соотечественник Джеймс Педжет в классической работе «Хирургическая патология», опубликованной в 1870 г., писал: «Настолько часто мы встречаемся с ситуациями, когда глубокое беспокойство, несбывшиеся надежды и разочарования вскоре проявлялись ростом и увеличением рака, что мы вряд ли можем сомневаться, что в дополнение к другим причинам душевный упадок представляется весомым фактором в развитии рака».
Непосредственно же психосоматические концепции и клинические исследования в психиатрии онкологических заболеваний начали развиваться сравнительно недавно. В 1950 г. A. Sutherland стал первым психиатром, начавшим работать в онкологическом стационаре Мемориального онкологического центра Слоана-Кеттеринга в Нью-Йорке. В Европе R. Feigenberg (1970) начинал работу в Королевском госпитале Стокгольма. S. Greer (1971) из Королевского марсденского госпиталя Лондона и F. Van Dam (1977) создали группу по изучению качества жизни онкологических больных (EORTC Quality of Life Study Group). В США J. Holland (1977) начала проводить психоонкологические исследования в Мемориальном центре Слоана-Кеттеринга; A. Weisman (1978) из Бостона изучал терминальные стадии рака в рамках специального проекта «Омега» [13].
С тех пор психоонкология, выражаясь фигурально, шагнула далеко вперед и выделилась в отдельную специальность. Психологическая помощь, коррекция, терапия оказались востребованы онкологическими пациентами и, более того, доказали свою профилактическую и клиническую значимость. Тесная взаимосвязь психического и физического здоровья, экзистенциальные и религиозные проблемы болеющих и умирающих людей – все это также нашло свое место и отражение в психологической составляющей лечения пациентов со злокачественными новообразованиями. Все это дало толчок развитию психосоциальных и социальных служб, созданию общественных организаций, групп поддержки и взаимопомощи среди людей, заболевших раком. На рубеже веков мировая психоонкология чувствует себя достаточно уверенно, ибо ей есть чем гордиться.
В многочисленных психосоматических исследованиях онкологических больных показана взаимосвязь эмоций, центральной нервной и иммунной систем (Temoshok, 1987; Baltrusch et al., 1991).
В результате анализа психотерапевтических вмешательств при лечении онкологических заболеваний были получены убедительные доказательства эффективности психотерапии, снижающей уровень дистресса, тревоги и депрессии [10, 11, 14, 17].
C. Carver и соавт. провели проспективное исследование пациенток с раком молочной железы в течение 5-13 лет и установили, что медицинские показатели практически не имели прогностического значения. Отдаленные результаты качества жизни определялись оптимистическим настроением женщин, наличием или отсутствием у них депрессии, дистресса и социальной поддержки [9].
Получены убедительные данные многочисленных научных исследований, подтверждающие эффективность психосоциальных вмешательств у больных онкологического профиля, о чем свидетельствуют некоторые оценки исходов заболевания (Stein et al., 1993; Fawzy et al., 1995). Поиск неопровержимых доказательств положительного влияния психологических методов терапии на замедление прогрессирования заболевания и, следовательно, показатели выживания, по образному выражению Чарльза Монтгомери, «стал чашей Грааля для исследователей в области медицины души/тела. В результате хорошо контролируемых испытаний такой поиск, хотя и с большим трудом, был перемещен в пределы досягаемости» (Spiegel et al., 1989; Richardson et al., 1990; Fawzy et al., 1993; Ratcliffe et al., 1995).
Исследования, проведенные в США, Европе, России, показали, что пациенты с онкологическими заболеваниями, которые после выписки из клиники начинают посещать группы поддержки, проходят курс психотерапии или прибегают к простейшей релаксации, не только способны улучшить качество жизни при болезни, но и меньше подвержены ее рецидивам. Психологическая коррекция не противопоставляется основному противоопухолевому лечению, а, наоборот, потенцирует его воздействие. Первым выявил эту зависимость американский психоонколог Шпигель. Первоначально он стремился доказать, что психотерапевтические мероприятия не оказывают никакого влияния на ход болезни. Однако опыты привели к неожиданным для исследователя результатам. Женщинам с прогрессирующим раком молочной железы была назначена групповая терапия, включающая беседы и визуальные упражнения, а контрольную группу Шпигель оставил без психологической помощи. Через десять лет количество выживших в группе, где проводились указанные занятия, было вдвое большим, чем в контрольной. Кроме того, в экспериментальной группе было значительно меньше жалоб на боль и другие осложнения.
Группы поддержки больных и их семей, ранняя психиатрическая помощь могут существенно снизить риск возникновения выраженных и неподдающихся коррекции психологических и психопатологических реакций на заболевание раком (Peterson L., 1981).
H.J. Eysenck (1993) убедительно подтвердил роль психотерапии в онкологии. Исследования проводились с учетом копинг-механизмов пациентов и включали индивидуальные и групповые формы поведенческой психотерапии и копинг-тренировки. Под наблюдением находились 100 человек. Это были здоровые люди, по результатам специальных психологических исследований, предрасположенные к возникновению либо рака легкого, либо ишемической болезни сердца. Испытуемых распределили на 50 пар, состоявших из лиц одного пола и возраста. Далее методом случайного выбора одного из пары направляли в психотерапевтическую (экспериментальную) группу, с другими же психотерапевтические занятия не проводились (контрольная группа). Через 13 лет в контрольной группе от рака легкого умерли 16 человек (всего заболел 21 человек), в экспериментальной – ни одного (заболели 13). По другим причинам в контрольной группе умерли 13 человек, в экспериментальной – 5. Таким образом, исследования подтвердили эффективность психотерапии в профилактическом плане.
Еще в одном исследовании H.J. Eysenck (1997) рассматривался вопрос о возможности продления жизни неизлечимым онкологическим больным с помощью психотерапевтических методов. Попарно были разделены 24 таких больных. С одним пациентом из пары проводили поведенческую психотерапию, другой – получал лишь общепринятое лечение. Средняя продолжительность жизни (с момента наблюдения) составила у первых более 5 лет, у вторых – более 3 лет.
Подобные результаты были получены при проведении поведенческой терапии у женщин в терминальной стадии рака молочной железы (Биктимиров Т.З., 1999; Чулкова В.А., 1999). По мнению авторов, физиологические процессы в организме находятся под выраженным влиянием психологических воздействий (в стрессовых ситуациях в частности повышается содержание кортизола в крови, что оказывает негативное влияние на деятельность иммунной системы).
H.S. Greer доказал, что у пациентов, реагирующих на онкологическое заболевание отрицанием, готовых сопротивляться болезни на всех этапах лечения, продолжительность жизни больше, чем у больных с противоположным стереотипом поведения, т.е. не способных адаптироваться к жизни после установления диагноза и пассивно подчиняющихся обстоятельствам [12]. K.W. Pettingale, изучая уровень IgA в сыворотке больных раком молочной железы, установил, что независимо от характера опухоли уровень этого иммуноглобулина выше у лиц, умеющих управлять эмоциями. В дальнейшем неоднократно было подтверждено, что холистический (целостный) подход к реабилитации больных благоприятно отражается на течении и прогнозе онкологического заболевания.
Одним из методов психоэндокринологической методологии, с помощью которой исследуют биологию поведения человека, является изучение казуистических случаев. При содействии American Cancer Society в 1966 г. была издана монография «Спонтанная регрессия рака» (Everson T.C., Cole E.H.). С 1900 по 1965 г. авторы обнаружили в литературе 198 случаев рака, в которых первичные опухоли, рецидивы и метастазы самопроизвольно уменьшились или остановились в развитии. Под термином «спонтанный» T.C. Everson и E.H. Cole подразумевали, что регрессия происходит вне какого бы то ни было лечения или в результате терапии, которая носила паллиативный (поддерживающий, симптоматический) характер. Самопроизвольное исцеление от рака – это казуистические случаи. Они встречаются в отношении 1:80-100 тыс., т.е. в 0,00125% (Everson T.C., Cole E.H., 1966). Однако такие случаи есть, и они тоже являются предметом тщательного изучения со стороны психоонкологии.
Несмотря на ограниченный объем данной статьи, хотелось бы отдельно упомянуть о так называемой программе Саймонтонов. Этот комплекс психотерапевтических мероприятий является в психоонкологии наиболее эффективным, известным и признанным. В официальных результатах клинических исследований этой программы, проводившихся в разное время (Rossi, 1988; Spigel, 1989; Richardson et al., 1990; Cox, 1992; Fawzy, 1993; Grandinetti, 1994; Ratcliffe, 1995; McKhann, 1996), можно найти некоторое различие в оценке ее эффективности, но всеми исследователями признано ее позитивное воздействие как на психологическое, так и соматическое (телесное) состояния. При этом все специалисты сошлись во мнении, что эта программа, бесспорно, многократно улучшает качество и продлевает срок жизни больных. Программа широко применяется в Америке и Европе с начала 70-х годов прошлого столетия.
Сделаем небольшой исторический экскурс. В конце 60-х годов американские онкологи – руководитель Далласского центра онкологических исследований и консультаций Карл Саймонтон и врач-психотерапевт Стефани Саймонтон – действовали в традициях целостного подхода к психосоматическим больным. Используя последние достижения психонейроиммунологии и разработок в области применения биологической обратной связи, они начали успешно применять для помощи онкологическим больным комплексный метод, основанный на визуализации процесса выздоровления, самовнушении и интроспекции. Американские врачи исходили из известного положения, что личное отношение пациента к болезни может повлиять на ее течение. Эта программа позволила множеству онкологических больных существенно продлить жизнь и улучшить ее качество в тех сложных случаях, когда выздоровление было абсолютно невозможно, а главное – она помогла очень многим людям вновь обрести радость жизни.
В 1985 г. на международном симпозиуме по имаготерапии Карл и Стефани Саймонтоны рассказали о результатах работы с онкологическими пациентами, проходившими паллиативную терапию. Все больные имели 4-ю стадию онкологического заболевания, в их лечении были исчерпаны все терапевтические возможности, и им было назначено симптоматическое лечение. Во всех случаях прогнозируемый срок жизни пациентов не превышал года. Результат психотерапии был получен специалистами через 4 года. Графически он выглядит так:

У 9% пациентов полностью отсутствовали признаки болезни, у 8% – наблюдалась ремиссия основного заболевания, у 11% – стабилизация состояния, у 13% – прогрессирование; остальные (59%) – умерли, но в среднем удвоили предсказанное им время жизни. Намного улучшили качество жизни 96% больных (Simonton, 1985).
В проведенных позже исследованиях было выяснено, что программа Саймонтонов эффективна в случаях, когда пациентам проводится противоопухолевое лечение (лучевая или химиотерапия). Было доказано, что использование направленной визуализации способствует дополнительному повышению эффекта от основной терапии, значительно снижает побочные действия лучевой и химиотерапии, чем, безусловно, улучшает общее психосоматическое состояние пациента (Spigel, 1999).
Изданий, посвященных проблемам психоонкологии, в мире насчитывается десятки. Наиболее солидными считаются «Журнал психосоциальной онкологии» (Journal of Psychosocial Oncology) и «Журнал психоонкологии» (Journal of Psycho-Oncology). Регулярно проводятся международные конгрессы по психоонкологии, организуемые и проводимые Международным сообществом по психоонкологии (IPOS). Последний, десятый, состоялся 9-14 июня 2008 г. в Мадриде [4].
В последние 20 лет интерес к проблемам психических расстройств в онкологии неуклонно возрастает. Во многом этому способствуют результаты многочисленных эпидемиологических исследований, в которых убедительно показана высокая распространенность психической патологии у онкологических пациентов. Во многих странах созданы психоонкологические службы, включающие полупрофессиональные группы специалистов (психиатров, клинических психологов, психотерапевтов, социальных работников, представителей ассоциаций онкологических пациентов). Специалисты Великобритании пошли по пути создания психоонкологических бригад, в которые входят психиатр-консультант, психиатры-стажеры, психологи, клинические медицинские сестры (обычно медицинские сестры онкологического профиля, прошедшие подготовку по психологическому консультированию), социальные работники и консультанты-психологи (финансируемые трастами или благотворительными организациями). Имеются объективные данные, свидетельствующие о том, что соответствующим образом подготовленные онкологические медицинские сестры могут в большинстве случаев определить, кто из больных онкологического профиля нуждается в психологической или психиатрической помощи (Maguire, Falconer, 1988). Проводятся масштабные исследования, разрабатываются и внедряются методы психофармакологической и психологической помощи пациентам, их родственникам и медицинским специалистам, занятым в системе оказания помощи больным со злокачественными новообразованиями. Наряду с достижениями в области терапии раковых заболеваний научные разработки по психоонкологии позволили значительно увеличить продолжительность и улучшить качество жизни пациентов с онкопатологией.
Приходится признать, что до сих пор отсутствует общепризнанная теория, объясняющая роль психических процессов в соматических преобразованиях. С одной стороны, ряд авторов выдвигал гипотезу о роли психологических факторов в этиологии рака. С другой – предполагалось, что депрессивные симптомы могут быть самостоятельными предвестниками онкологических заболеваний. Большинство же исследователей изучало влияние эмоций на течение и исход онкологического заболевания. Эксперименты на животных показали: если животное не способно или лишь частично контролирует стрессовое воздействие на организм, темп роста опухоли у него повышается. Возможность контролировать стрессовое воздействие замедляет рост опухоли. Похожие соотношения, как было выявлено, наблюдаются и у человека. Таким образом, реакция на стресс оказывает неоднозначное влияние на течение онкологического процесса. Кроме того, обнаруживается связь со способностью индивида контролировать стрессовый фактор. Анализ нейроэндокринных и психоэндокринных взаимоотношений в организме человека дает основание предполагать наличие, преимущественно для гормональнозависимых форм рака, определенных периодов опухолевого процесса, когда эмоции действительно могут влиять на диссеминацию раковых клеток [18]. К таким периодам относят момент постановки диагноза, начало лечения и время появления рецидива. Общей чертой выделенных периодов является неопределенность исхода ситуации и тревожное ожидание личностью грядущих событий. Такую ситуацию пациент не может сам разрешить, поскольку ее исход ему неподвластен. Он может сформулировать причину своей тревоги, например опасение перед скорой гибелью, страх перед осложнениями противоопухолевой терапии и т.д., однако исход ситуации все равно остается неопределенным, и тревога не исчезает. Новизна ситуации, разрушающая усвоенный ранее стереотип поведения, и отсутствие достаточной информации для прогнозирования вариантов развивающихся событий порождают внутреннее напряжение. Это состояние может приобрести гипертрофированный характер, что послужит причиной развития декомпенсации основных регулирующих систем организма – от потери чувства реальности и срыва психической деятельности до появления соматических симптомов. Отчасти это объясняется тем, что к феномену тревожного ожидания эволюционно человек не подготовлен. В животном мире аналогичных ситуаций нет, ибо для этого необходимо не только наличие развитого самосознания, но и способность прогнозировать, предвидеть варианты развивающихся событий. Изучение гормонов, участвующих в реализации тревоги, показало всю тяжесть для организма ситуаций тревожного ряда: напряжение, враждебность к окружающим, беспредметность переживаний сочетаются с двумя пиками секреции гормонов щитовидной железы и надпочечников. Речь идет о моменте возникновения ситуации тревожного ожидания и периода предполагаемого разрешения, когда тревожное ожидание и напряжение больного достигают максимума или, наоборот, снижаются в связи с тем, что субъект становится безразличным к своей судьбе. При проведении психотерапевтических мероприятий в периоды тревожного ожидания необходимо учитывать потенцирующий эффект глюкокортикоидов и тиреоидных гормонов на исходное психологическое состояние. Принципиальным является вопрос: какие процессы лежат в основе кардинального изменения отношения пациента к болезни? [1].
В свете всего вышеизложенного приходится констатировать неоспоримый факт: в современной онкологии отмечается известная диспропорция между все усложняющимися и совершенствующимися методами специального биологически ориентированного лечения (оперативного, лучевого, химиотерапии и др.) и недостатком знаний о характере, особенностях и степени выраженности реакций со стороны психики онкологических больных. В отечественной практике опыт психологической помощи онкологическим пациентам невелик. В литературе данная тема освещена также недостаточно полно – наблюдается явный дефицит конкретных психологических программ и литературных источников (как переводных, так и отечественных).
В этой связи является весьма важным и закономерным дальнейшее развитие новой дисциплины психоонкологии и разработка новых психокоррекционных программ, в которых будут аккумулированы все психологические аспекты онкологии, начиная с участия психологической составляющей в развитии и прогрессировании опухолевого процесса и заканчивая оказанием психотерапевтической помощи родственникам пациентов.
* * *
В 2006 г. я проходил стажировку в гинекологической клинике одного из крупнейших немецких университетов – Фрайбургского. Никогда не забуду, как медицинский директор Центра по лечению заболеваний молочной железы (Brustzentrum), профессор Эльмар Штикелер заявил мне без обиняков: «Ваша медицина отстала на 50 лет!»
Но отстали мы уже не только от Германии…
Позволю себе довольно пространную цитату из статьи академика РАН и РАМН М.И. Давыдова – главного онколога Российской Федерации. Здесь уже, как говорится, ни убавить, ни прибавить: «В Российской Федерации отмечается неуклонное развитие психоонкологии. Мультидисциплинарные психоонкологические службы уже созданы в ряде крупных городов России, включая Москву, Санкт-Петербург, Томск и др.
Среди московских подразделений особое место занимает функционирующий уже более трех лет психоонкологический отдел, созданный на базе ГУ «Российский научный онкологический центр (ГУ РОНЦ) им. Н.И. Блохина РАМН» в сотрудничестве с ГУ «Научный центр психического здоровья (ГУ НЦПЗ) РАМН» и кафедрой психиатрии и психосоматики ФППОВ ММА им. И.М. Сеченова. За время работы психоонкологического отдела в ГУ РОНЦ им. Н.И. Блохина выполнен большой объем научно-исследовательской и практической работы. Прежде всего необходимо отметить масштабное эпидемиологическое исследование (предварительные результаты которого представлены в этой статье), направленное на уточнение распространенности психических нарушений, манифестирующих при разных формах и на разных стадиях течения злокачественных новообразований, а также оценку потребности онкологических пациентов в психофармакологической и психотерапевтической коррекции психических расстройств. В серии исследований, выполненных благодаря тесному сотрудничеству специалистов ГУ РОНЦ РАМН и ГУ НЦПЗ РАМН, с успехом проведены клинические испытания ряда современных психотропных средств и апробирована оригинальная методика психотерапевтической коррекции психопатологических расстройств у больных с разными формами злокачественных новообразований.
Отдельно следует упомянуть о состоявшемся в 2008 г. I Всероссийском конгрессе по психоонкологии, организованном совместными усилиями ГУ РОНЦ РАМН и ГУ НЦПЗ РАМН при поддержке ведущих отечественных и зарубежных фармацевтических компаний, специализирующихся на создании и разработке лекарственных средств для лечения онкологических и психических заболеваний. В работе конгресса приняли участие специалисты из разных регионов Российской Федерации, занятые в системе оказания медицинской помощи онкологическим пациентам.
В ближайшей перспективе планируется разработка ряда фундаментальных психосоматических проблем, включая анализ взаимодействия личностных и стрессовых факторов, связанных с ситуацией соматического заболевания. В числе практических аспектов психоонкологии предполагается ряд исследований, предусматривающих оценку влияния расстройств личности и психической патологии на сроки диагностики и обращения за специализированной помощью пациентов, страдающих злокачественными новообразованиями, а также дальнейшее расширение исследований современных средств психофармакотерапии и методик психотерапии с целью разработки стандартизованных методов лечения психических расстройств у онкологических пациентов» [3].
Российским коллегам есть чем гордиться – психоонкология в России развивается достаточно быстрыми темпами. Вот лишь несколько красноречивых примеров.
Имеются многочисленные сообщения (Ткаченко Г.А. и соавт., Комкова Е.П., Магарилл Ю.А., Архипова И.В., Кокорина Н.П.) об успешном применении в специализированных онкологических стационарах следующих психотерпевтических и психоонкологических методик:

• терапия прослушиванием специально подобранной музыки и звуков природы в состоянии мышечной релаксации (метод Natura Sound Therapy, NST);
• креативная визуализация – метод, основанный на представлении пациентом с помощью своего воображения определенных образов в состоянии мышечной релаксации;
• терапия с использованием ресурсных техник – высокоэффективная методика, используемая для активизации психологических резервов больного и тем самым для улучшения его психосоматического и эмоционального состояния;
• аутосуггестивная терапия (самовнушение) – метод, успешно применяемый для изменения или замены любых негативных поведенческих стереотипов на более позитивные; проводится пациентом самостоятельно;
• рациональная психотерапия, которая подразумевает информирование больных, проходящих противоопухолевое лечение, о положительных и необходимых для выздоровления механизмах воздействия полихимиотерапии или лучевой терапии с последующим ориентированием пациентов на позитивное принятие указанного лечения;
• онкопсихотерапевтическая программа Саймонтонов [5]. 

Представляют интерес работы В.А. Горбуновой и В.В. Бредер [2], посвященные качеству жизни онкологических больных. Российские психоонкологи разработали достаточно подробную и оригинальную классификацию факторов адаптации онкологических пациентов к своему заболеванию:

• обусловленные болезнью:

– стадия, локализация, симптомы, прогноз;
– требуемое лечение и осложнения;
– изменение структуры и функции тела;

• обусловленные больным:

– интраперсональные (эмоциональные, философские, религиозные влияния);
– социальные (человек в обществе, общественное положение, семейный статус, наличие детей);
– интерперсональные (семья, друзья, социальная поддержка);
– психология взаимоотношений с медицинским персоналом;

• обусловленные обществом:

– открытое обсуждение диагноза или секретная информация;
– знание возможности и вариантов лечения и прогноза, их обсуждение в качестве партнера;

• предрасполагающие к плохой адаптации:

– социальная изоляция;
– низкий социально-экономический статус;
– алкоголизм или наркомания;
– сопутствующие психические заболевания;
– пессимизм в отношении к жизни;
– отсутствие надежды на выздоровление;
– недавние потери, стрессы, психологические травмы;
– ригидность приспособляемости.
При кураторстве Московского научно-исследовательского онкологического института им. П.А. Герцена реализуется программа «Психологическая помощь онкологическим пациентам и их родственникам», созданная АНО «Проект СО-действие» (социально ответственное действие). К участию в ней приглашены ведущие специалисты – эксперты в области онкопсихологии и медицины. Цель программы – развитие компетентности специалистов-психологов в области онкопсихологии для проведения психологического консультирования и оказания поддержки онкологическим пациентам и их семьям. Предлагаемая программа обучения включает лучшие российские и зарубежные наработки по проблеме психологического консультирования онкологических больных, затрагивает медицинские, социальные и этические аспекты темы. Она апробирована и успешно проводится как в Москве, так и в регионах. С октября 2008 г. по настоящее время обучение прошли семь групп специалистов в различных регионах России. В программу включены тренинги и мастер-классы по социальной реадаптации пациентов, гештальт-терапии, психодраме, символизации, тренинги по консультированию пациентов и их родных. По окончании курса предлагается участие в работе по проведению очных консультаций для онкологических больных и их родственников.
На базе дневного стационара АКОД (г. Барнаул) была разработана и внедрена в практику программа психологической реабилитации онкобольных. Психокоррекционную, консультативную и психодиагностическую помощь получили 56 женщин с диагнозом рак молочной железы 2-3-й стадии после прохождения специального лечения (оперативного, химиотерапии и лучевой терапии). Разработанная программа включала следующие звенья: психологическое консультирование, психодиагностику эмоционально-волевой сферы, выбор психологических методов коррекции, индивидуальную и групповую психокоррекцию, а также оценку эффективности лечения. В индивидуальной и групповой психокоррекционной работе с онкобольными применялись следующие методы: рациональная психотерапия, транзактный анализ, арт-терапия, позитивная психотерапия, гештальт-терапия, эриксоновская терапия с элементами нейролингвистического программирования.
17 сентября 2008 г. в Москве состоялся I Всероссийский конгресс «Психические расстройства в онкологии», включавший три симпозиума, посвященные разным аспектам психоонкологии: «Психические расстройства в онкологии», «Психические нарушения при различных видах онкологических заболеваний», «Современные подходы к фармакологической и психотерапевтической коррекции психических расстройств при онкологических заболеваниях» [7].
Подобных примеров множество. Их хватит не то что на статью – на небольшую монографию. А теперь, грустно вздохнув, давайте обратим свой взор на родную украинскую психоонкологию и… не найдем таковой. Имеется лишь одинокая публикация О.А. Ревенок, О.О. Зайцев, О.П. Олійник и др. «Сучасні дослідження у психоонкології» (Журнал психиатрии и медицинской психологии, 2009, № 1). Статья завершается весьма оптимистично и жизнеутверждающе: «Развитию психоонкологии в мире способствовало выделение психосоматической медицины в отдельную специальность (курсив мой – А.Б.), а также разработка учебных программ и привлечение к ним молодых активных психиатров. По мере развития психоонкологии будут проводиться новые исследования, посвященные предупреждению онкологических заболеваний, дисбаланса здоровья, взаимоотношениям между врачом и пациентом, моделям оказания паллиативной помощи и т.д. Для использования в онкологии будут адаптированы и апробированы различные психотерапевтические методики. Все это будет способствовать улучшению психоонкологической помощи» [6]. Горько осознавать, что к украинской медицине и онкологии все это не относится – нет у нас специальности «психоонкология», нет ассоциаций, нет ни съездов, ни даже конференций. Наблюдаются спорадические усилия отдельных энтузиастов и не более. Для высшего медицинского образования психоонкология не просто terra incognita, а terra expavefacta – земля пугающая. Преподавание медицинской психологии в наших вузах и так далеко не блестяще, а уж с психоонкологией дело обстоит и вовсе печально.
Впрочем, есть у нас еще лучик света в темном царстве отечественной психоонкологии. Называется он громко и торжественно – Общегосударственная программа борьбы с онкологическими заболеваниями на 2007-2016 гг. И слова в этой программе написаны красивые и правильные. Особенно, в разделе «Анализ причин возникновения проблемы и обоснование необходимости ее разрешения»:

• несовершенная система медицинской, психологической, социальной и правовой поддержки лиц, больных злокачественными новообразованиями, и их семей (какая застенчивая скромность – «несовершенная»! Может, правильнее сказать «отсутствующая»? – А.Б.);
• реинтеграция в общество больных, завершивших лечение, осложнена перенесенными физической и психологической травмами, побочными эффектами лечения, продолжительным отстранением от общественной жизни (глубокое и ценное наблюдение, особенно про общественную жизнь: партийные взносы, что ли, платят несвоевременно? – А.Б.);
• неудовлетворительное кадровое обеспечение психологами отделений, где лечатся лица, больные злокачественными новообразованиями.

Вот где собака зарыта – «неудовлетворительное кадровое обеспечение психологами…»! И что же было запланировано для решения этой проблемы?
2.16. Принять меры по укомплектованию должностей медицинских психологов в онкологических учреждениях и обеспечить их подготовку для работы с онкологическими больными.

МОН, АМН, МЗ
2007-2010 гг.

Ох, уж эти мне стыдливые эвфемизмы чиновников-словоблудов! Что значит принять меры? Какие меры? Может, психологам нужно зарплату повысить? Психологически, да и человечески, морально работа с онкологическими пациентами – тяжелейший труд! И оплачиваться он должен соответственно. Может, условия создать? Озаботиться развитием в нашей стране онкопсихологии? Или психоонкологии? А что такое обеспечить их подготовку? Чем обеспечить? Учебниками, методическими указаниями, тренингами, семинарами, конференциями? Кем обеспечить? Подготовленными специалистами и преподавателями? По какой специальности: онкопсихологии или психоонкологии? Ни той, ни другой в Украине официально не существует!
Обратите внимание и на дату разрешения проблемы – 2010 год. Все сроки прошли, а где укомплектованные подготовленными онкопсихологами онкологические стационары?..
А знаете, любезные мои читатели, какова истинная причина этих слововывертов про волонтеров да психологов? На самом деле онкологические пациенты вместе со всякими там волонтерами, психологами и прочими не нужны ни чиновникам, ни Минздраву – НИКОМУ! Оттого и придуман сей детский лепет вместе с такими же нелепыми сказками. Эта программа специально задумана, спланирована и утверждена так, чтобы ее невозможно было выполнить: «...укомплектовать психологами» – но все понимают, что этого никогда не будет! Не пойдет никто на такую зарплату! И так по каждому пункту программы – вчитайся, вдумайся и поймешь то же самое: ЭТОГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ!
А жаль…
Редакция и автор выражают надежду, что данная статья станет началом большой и плодотворной дискуссии о путях и перспективах развития психоонкологии в нашей стране.

Литература

1. Болдова Е.Г. Онкологический больной и изучение резервов человеческой психики // http://www.oncopsychology.ru/ru/theoretical/20-2010-03-28-20-09-48.html.
2. Горбунова В.А., Бредер В.В. Качество жизни онкологических больных. Материалы IV российской онкологической конференции, 21-23 ноября 2000 г., Москва // http://www.rosoncoweb.ru/congress/ru/04/43.htm.
3. Давыдов М.И. Психоонкология // Психические расстройства в общей медицине. – 2009. – № 1. – С. 3-4.
4. Иванов С.В., Бескова Д.А. Х Международный конгресс по психоонкологии // Психические расстройства в общей медицине. – 2009. – № 1. – С. 65-67.
5. Комкова Е.П., Магарилл Ю.А. Метод визуализации и релаксации как способ преодоления боли // http://www.painstudy.ru/conf2002/index.php.
6. Ревенок О.А., Зайцев О.О., Олійник О.П. та ін. Сучасні дослідження у психоонкології // Журнал психиатрии и медицинской психологии. – 2009. – № 1 (21). – С. 50-55.
7. Самушия М.А. I Всероссийский конгресс «Психические расстройства в онкологии» // Психические расстройства в общей медицине. – 2009. – № 1. – С. 67-69.
8. Ткаченко Г.А., Мирзоева И.А., Хасьминский М.И. Возможности психологической помощи в онкологическом стационаре // http://oncopsiholog.narod.ru/oncosta.html.
9. Carver C., Smith R., Antoni M.et al. Optimistic personality and psychosocial well-being during treatment predict psychosocial well-being among long-term survivors of breast cancer. Health Psychol 2005; 24 (5): 508.
10. Donnelly J.M., Kornblith A.B., Fleishman S. et al. A pilot study of interpersonal psychotherapy by telephone with cancer patients and their partners. Psychooncology 2000; 9: 44-56.
11. Devine E.C., Westlake S.K. The effects of psychoeducational care provided to adults with cancer: meta-analysis of 116 studies. Oncol Nurs Forum 1995; 22: 1369-81.
12. Greer S. Psychological enquiry; a contribution to cancer research.-Psychol. Med., 1979,9,81.
13. Levin Т., Kissane W.D. Психоонкология: состояние на 2006 г. (расширенный реферат) Психические расстройства в общей медицине. – 2007. – Т. 2, № 3.
14. Meyer T.J., Mark M.M. Effects of psychosocial interventions with adult cancer patients: a meta-analysis of randomized experiments. Health Psychol 1995; 14: 101-8.
15. Montgomery C. Psycho-oncology: a coming of age? // Psychiatric Bulletin 1999, 23, 431-435.
16. Pettingale K.W., Greer S., Tee D.E.H. Serum Ig A and emotional expression in breast cancer patients.-J. psychosom. Res., 1977, 21, 395.
17. Sheard T., Maguire P. The effect of psychological interventions on anxiety and depression in cancer patients: results of two metaanalyses. Br J Cancer 1999; 80: 1770-80.
18. Stoll B.A. Is hope a factor in survival? – In: Mind and Cancer Prognosis/Ed. B.A. Stoll.–London: John Wiley. – 1979. – P. 199.